Ветеран - Страница 14


К оглавлению

14

За день поисковики набрали целых восемь цилиндрических контейнеров мусора, собранного со свалки и прилежащих к ней клочков пожухлой травы, что росла вдоль Мандела Роуд. Разборка его затянулась до поздней ночи.

Однако детективы не нашли ничего, что могло бы лежать в бумажнике пострадавшего. А сам бумажник, как заявил мистер Уиттейкер и подтвердил Бернс, был абсолютно пуст.

День седьмой — понедельник

Он лежал, свернувшись калачиком и снедаемый страхом, в темной комнате. Лишь ночник, слабо и трепетно мерцающий во мраке, отбрасывал причудливые подвижные тени на потолок и дальний от него угол. Он слышал, как другие мальчики, обитатели сиротского приюта, что-то бормочут во сне, а иногда даже тихонько постанывают — видно, им снилось что-то страшное. Он не знал, что ему делать и куда идти теперь, когда мамы с папой не стало. Знал лишь одно: он один, совершенно один, и боялся этого нового места и того, что произойдет с ним дальше.

Должно быть, он все же задремал, но проснулся сразу, как только отворилась дверь. В комнату упал продолговатый луч света из коридора. И вот она уже склоняется над ним, и нежные ее руки плотнее подтыкают одеяло, гладят по лицу, откидывают влажные от пота волосы со лба.

— Ну, тихо, тихо, малыш. Не спится, да? Будь хорошим мальчиком, засыпай поскорей, и во сне за тобой будет приглядывать сам господь бог и все его ангелы, А утром проснешься, и тетя Мей снова придет к тебе.

И он утешился и провалился в долгую теплую темноту бесконечной ночи.

Позвонила дежурная медсестра Лондонского королевского госпиталя. Сперва она попробовала найти Бернса в участке на Доувер. Но там его не оказалось, зато ей продиктовали его домашний номер, который он оставил на тот случай, если будут звонить из реанимационного отделения.

— Детектив Бернс? Говорят из Лондонского королевского. Мне очень жаль, но вынуждена сообщить вам, что пациент, которым вы так интересовались, тот, без имени и фамилии, что лежал у нас в палате интенсивной терапии… так вот, он скончался сегодня в шесть десять утра.

Джек Бернс опустил трубку на рычаг. Начался новый день. Теперь на руках у него дело об убийстве, что автоматически повышало последнее в статусе. Назначат вскрытие, и он должен на нем присутствовать. А двух животных, что содержатся в Вилле, должны снова привезти в Хайбери и ознакомить с новой формулировкой обвинения.

Это, в свою очередь, означало, что следует уведомить секретаря суда в магистрате, а также защитника, мистера Лу Слейда. Формальности, опять эти формальности, но их надо выполнять, и выполнять правильно. Теперь уж Прайсу и Корнишу точно не отвертеться, сколько там ни старайся умные и хитрые адвокаты. Бернс добьется того, чтобы долгие-долгие годы эти твари не видели ничего, кроме серых каменных стен тюрьмы.

В Лондонском королевском госпитале имелся свой маленький морг, а также отделение патолого-анатомии, где в середине дня и должно было состояться вскрытие. Проводил его мистер Лоренс Гамильтон из института судебной медицины.

Странные все же существа, эти патологоанатомы, думал Бернс. Делают работу, от которой лично его просто тошнит. И некоторые еще умудряются улыбаться и отпускать при этом шутки, разрезая и распиливая трупы на мелкие кусочки. Другие же, склонные к научным изысканиям, воспринимают каждое свое открытие с мальчишеским энтузиазмом, точно энтомолог, открывший какую-то удивительную новую бабочку. Третьи же были мрачны и отделывались односложными восклицаниями. Мистер Гамильтон принадлежал к первому разряду. Воспринимал жизнь оптимистично, а свою работу считал просто замечательной.

За годы службы в полиции Джеку Бернсу довелось присутствовать на нескольких вскрытиях, но его по-прежнему тошнило от запаха эфира и формальдегида. Когда дисковая пила с визгом врезалась в череп, он отвернулся и стал разглядывать карты и диаграммы, висевшие на стене.

— Господи ты боже, ну и отметелили же этого бедолагу! — заметил доктор Гамильтон, разглядывая бледное, покрытое синяками тело на столе.

— Забили до смерти. В прошлый вторник, — сказал Бернс. — А через шесть дней умер.

— К сожалению, «забили до смерти» не может быть формулировкой заключения, которое я подпишу, — добродушно заметил Гамильтон. И начал резать, диктуя все свои открытия сестре анатомического театра, а также в микрофон, подсоединенный к портативному магнитофону, который она носила за ним, пока он перемещался вокруг стола.

Заняло это час, если не больше. Повреждений было множество, и мистер Гамильтон обратил отдельное внимание на старую рану — раздробленную кость правого бедра, фрагменты которой соединялись специальными стальными скобами, от чего, собственно, мужчина и остался хромым на всю жизнь.

— Такое впечатление, что его сбил грузовик, — сказал Гамильтон. — Ужасные повреждения. — И он указал на шрамы в тех местах, где кость проколола мышечную ткань, и другие, более аккуратные, оставшиеся после старой операции.

Все остальные повреждения, а их было множество, нанесли пострадавшему в прошлый вторник: вывих левой руки при падении на тротуар, выбитые передние зубы, три сломанных ребра, сломанная скула. Бернс проверил правую руку. Карл Бейтмен был прав. Ни следа каких-либо повреждений. Странно.

— Причина смерти? — спросил он наконец.

— Узнаете о ней из моего официального отчета, мистер Бернс. — Ну, разумеется, доктор Гамильтон должен был стать главным свидетелем обвинения. — Но, строго между нами, обширное повреждение ствола головного мозга. Нейрохирург сделал все, что мог, но этого не заметил. Сканирование не показывает такого рода повреждений. Ну и общее состояние тоже сыграло роль. Множественные травмы, каждая из которых в отдельности не представляла угрозы для жизни, но все вместе они привели к столь печальному исходу. А теперь надо придать покойнику пристойный вид, чтобы передать его родственникам. У него есть родственники?

14